Протоиерей Тихон Пелих
Тихон Тихонович Пелих родился 26 августа 1895 года, в день памяти святителя Тихона Задонского, в селе Лутицы Харьковской губернии в семье сельского кузнеца. По‐видимому, мальчик при рождении был очень слаб, поэтому его крестили в тот же день. По воспоминаниям о. Тихона, его отец — Тихон Никитович был небольшого роста, очень подвижный и с утра до вечера трудился. Мать, Дарья Ивановна, после рождения близнецов, одним из которых был Тихон, осталась в параличе до самой смерти. Детских игр маленький Тихон не знал, любил играть в священника: «Наденешь на себя тряпья всякого, веревочку привяжешь к кружке (кадило) и начинаешь «богослужение».
Поступив в церковно‐приходскую школу, Тихон учился с удовольствием. «Я любил учиться» — вспоминал он. На выпускном экзамене присутствовал местный помещик — Петр Захарович, который решил взять Тихона к себе на воспитание. «Очень ласково встретили меня у Петра Захаровича жена его, которая расцеловала меня и ребят — Шура, Ляля и Боря. Меня приняли в семью как сына: одели, обули — и вот я, вместе с ними на четверке уезжаю в Харьков на учебу. В Харькове меня отдали в частную мужскую гимназию».
Приемный отец хотел выучить Тихона на врача, но революция и гражданская война помешали этому. В период военных действий Тихон служил в белых частях. В сумятице тех страшных лет он потерял своих близких, и сам он едва выжил. После перенесенной болезни юноша какое‐то время работал санитаром в военном госпитале, откуда в 1920 году его отправили в Пятигорск, чтобы поправить здоровье. Там он подрабатывал в санатории.
В 1923 году Тихон Пелих поехал поступать в Московский государственный университет на агробиологическое отделение педагогического факультета. По прибытии в столицу, Тихон с вокзала направился в церковь (было утро воскресного дня) и попал на богослужение, которое совершал Святейший Патриарх Тихон. Во время литургии, в какой‐то момент молодой человек почувствовал, что ему в преддверии новой, неведомой жизни нужно непременно получить благословение Патриарха. В конце службы, не колеблясь, он вошел в алтарь. Святейший после причастия сел отдохнуть, и тут у его ног оказался незнакомец. Он стоял на коленях и просил благословить его на жизнь и учение в Москве. Патриарх ласково обнял его, поцеловал и спросил, откуда он и как зовут. «Тихон», — назвался молодой человек. «Меня тоже — Тихон», — улыбнулся Святейший. Как вспоминал потом батюшка, в этот момент его заметили иподиаконы и за полы ветхой шинели вытянули из алтаря. А так как все это время он стоял на коленях возле сидящего Патриарха, то на коленях он и «выехал». Отец Тихон рассказывал об этом весело, сам удивляясь своей смелости и тому, что никто не остановил его, когда он направлялся в алтарь. Велика была сила первосвятительского благословения, она хранила Тихона Тихоновича во многих жизненных обстоятельствах: и в студенчестве, и в последующие годы репрессий и войны.
В молодости и в преклонные года, отец Тихон отличался жаждой знаний. Он успешно учился в университете и был в то же время вольнослушателем Московской Духовной Академии: писал работы на богословские темы, изучал церковную историю, апологетику, экзегетику. Углубление в богословие не мешало ему основательно заниматься естественнонаучными дисциплинами. Каждое лето он отправлялся в научные экспедиции и изучал особенности почв засушливых областей Казахстана. Все студенческие годы, несмотря на периодически прокатывающиеся волны репрессий, Тихон был усердным прихожанином московских храмов. Живя в общежитии на Балчуге, он был ночным сторожем и пономарем сначала Марфо‐Мариинской обители, затем храма Благовещения Пресвятой Богородицы, что в Пыжах, на Большой Ордынке. В это непредсказуемое, тревожное время Тихона Тихоновича узы духовного родства связывали со многими епископами, иереями московских храмов, сестрами Марфо‐Мариинской обители, близкими великой княгини Елизаветы Феодоровны, которую отец Тихон трепетно почитал.
С 1916 года духовником Тихона Пелиха становится протоиерей Вениамин Воронцов — потомственный священник, в дальнейшем — архиепископ Пражский и Чешский Елевферий.
Господь сподобил отца Тихона такой необычайной миссии — хранения антиминсов Марфо‐Мариинской обители. Почти пятьдесят лет он благоговейно сохранял антиминсы храма Покрова Пресвятой Богородицы, освященного митрополитом Владимиром, а также храма в честь Небесных Сил бесплотных и Всех Святых.
В 1928 году в дневнике Тихона Тихоновича впервые появляется запись о том, что ему следует готовиться к принятию священства: «4 февраля. Батюшка отец Вениамин после обедни сказал, что надо взять в Академии программу и готовиться к экстернату на священство. «Все о Вас думал, и, может быть, Господь Вас призывает на это служение».
В 1929 году архиепископ Варлаам в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы посвятил Тихона Пелиха в стихарь.
После закрытия Благовещенской церкви некоторое время Тихон подвизался в храме Святителя Николая в Кузнецах. В 1929 году он окончил университет и стал научным сотрудником исследовательского Института агропочвоведения при сельхозакадемии. Одновременно преподавал математику и физику в железнодорожной школе, а в 1930 году он получил направление на педагогическую работу в Сергиев Посад, где в то время жила семья протоиерея Вениамина Воронцова, а поскольку отец Вениамин несколько лет был в ссылке, Тихон Тихонович взял на себя заботы по воспитанию его малолетних детей.
В эти годы устанавливается особая духовная связь будущего пастыря с обителью преподобного Сергия. Постепенно он входит в круг людей, близких к Лавре, возникает тесное, доверительное общение с ее наместником — архимандритом Кронидом (Любимовым).
Ввиду повсеместно участившихся арестов духовных лиц на протяжении 1936‒1937 гг. отец Кронид предполагал, что и его арест не за горами. И он избрал молодого благоговейного учителя хранителем антиминса из Успенского собора Лавры. Архимандрит Кронид вручил Тихону антиминс со словами: «Храни, он нужен будет».
В Сергиевом Посаде Тихон Тихонович снимал небольшой мезонин на так называемой Красюковке, по соседству с домом, где жили дети отца Вениамина. Хозяйка мезонина была в далекой ссылке, и соседи решили сдать пустовавшее помещение. Третья часть дома (мезонин) принадлежала девице Татьяне Мельниковой. В 1936 году хозяйка мезонина вернулась из заключения в Сергиев Посад, но оказалось, что ее мезонин занят. Соседи объяснили, что пустили пожить скромного тихого учителя. Хозяйка сочла неудобным беспокоить жильца и поселилась у соседей. Будучи по специальности медсестрой, Татьяна Борисовна стала готовиться к экзаменам в медицинский институт. Поскольку у нее не ладилось с физикой, ей посоветовали позаниматься с репетитором и подсказали, что жилец из мезонина — большой знаток этого предмета. Тихон Тихонович действительно помог ей, экзамены она сдала успешно, но учиться не пришлось… Репетитор Татьяны почувствовал, что она — именно тот человек, без которого он не сможет жить. В день праздника Иверской иконы Божией Матери Тихон Тихонович поехал к родителям Татьяны просить руки их дочери. 9 мая 1937 года они обвенчались в Киржаче, где тогда служил духовник Тихона — отец Вениамин Воронцов. С тех пор скромный мезонин в Сергиевом Посаде стал их домом на всю жизнь…
Во время отечественной войны Тихон Тихонович служил в стройбате под Москвой. Питание было плохим, в части процветала «дедовщина»; скудный паек Тихона Тихоновича отбирали служившие в том же подразделении полууголовные элементы. Когда Татьяне Борисовне стало известно, что ее муж лежит в лазарете с тяжелой формой дистрофии, она продала какие‐то еще оставшиеся в доме вещи и купила меда… Поезда ходили редко, сесть на них было невозможно, и Татьяне Борисовне пришлось добираться до Москвы на крышах вагонов. В то же время дети, Катя и Сережа, также были крайне истощены. Как бывшая ссыльная, ни на какую работу Татьяна Борисовна устроиться не могла, и жить им приходилось на скудные пособия для детей и средства, вырученные от продажи и обмена старинных фамильных вещей.
Послевоенный год был для Тихона Тихоновича во многом определяющим. Живя у родственников на «санаторном режиме», он занимался с их детьми физикой и математикой, кого‐то готовил в институт, и, как в былые времена, читал много духовной литературы, обдумывал свою дальнейшую жизнь.
Однажды, во время чтения акафиста Царице Небесной, Тихон Тихонович сподобился чудесного явления преподобного Серафима Саровского. В письме жене он писал: «Проводив тебя, я пришел домой и стал читать акафист Божией Матери со слезами на глазах. Вдруг меня обуял такой внутренний трепет, что я должен был опустить голову наземь, закрыв глаза, и ясно почувствовал, что в комнату нисходят Силы Небесные… Это такой ужас, который не передать словами. Я ясно почувствовал присутствие в комнате преподобного Серафима Саровского Чудотворца. И тут началось самое страшное Таинство исповеди… Преподобный Серафим избрал меня в орудие Промысла Божия…».
В пасхальные дни 1946 года, после двадцатишестилетнего перерыва, в Лавре было возобновлено богослужение. У настоятеля обители архимандрита Гурия было много хлопот: устанавливали колокола, приводили в надлежащий вид Успенский собор. Помимо этого, отцом Гурием овладевало беспокойство, что нет антиминса. Как ни он и никто не подумал об этом раньше, непонятно! А теперь как быть — в такие дни? И тут говорят: «К Вам пришли». Это был Тихон Тихонович Пелих — будущий отец Тихон. На раскрытом отцом Гурием антиминсе было написано: «Антиминс с престола Успения Б. М. Успенского собора Троице‐Сергиевой Лавры». С того дня Тихон Тихонович стал усердным богомольцем возрождающейся обители и установил близкое общение и с новым наместником, и с братией. Татьяна Борисовна взяла на себя попечение о братии и о вновь прибывших монахах, как правило, больных, изможденных, часто прямо из лагерей. Она постоянно хлопотала об устройстве и лечении первых насельников, несколько лет подряд Татьяна Борисовна пекла к Пасхе огромное количество куличей, чтобы хватило на всю братию и даже на всех сотрудников, при этом, не пропускала ни одной службы, ни одной спевки…
1 августа 1946 года, в день памяти преподобного Серафима Саровского Тихон Тихонович был посвящен во диакона и назначен служить в сельском храме довольно далеко от дома. А 26 августа 1947 года, в день своего Ангела, в малом соборе Донского монастыря (обитель была закрыта, храм действовал как приходской) архиепископом Макарием (Даевым), он был рукоположен во иерея. Вспоминает Екатерина Тихоновна Кречетова (Пелих): «На всю жизнь запомнился мне этот день: весь светящийся папа в белом облачении дает крест после литургии у гробницы святителя Тихона, длинная вереница незнакомых людей, берущих благословение у «нового» батюшки, а он — неспешно, истово осеняющий каждого. Помню свое нетерпение: когда же, наконец, можно будет приблизиться к папе? Но вот мы его дождались, идем с ним вдоль монастырской стены, и нам под ноги падают первые осенние листья. А папа теперь не совсем наш… Он — священник!»
Первые годы отец Тихон служил в разных храмах Подмосковья (села Шурма, Шеметово, город Пушкино). Домой он приезжал редко. В 1946 году семья Пелихов познакомилась с архимандритом Вениамином (Миловым), одним из новых насельников Лавры, только что вернувшимся из девятилетней ссылки на Север. До мая 1949 года, времени новой ссылки, он стал духовником всей семьи — родителей и детей. Татьяна Борисовна заботилась об изможденном длительным голодом и болезнями отце Вениамине, искала для него книги… Когда в 1949 году о. Вениамина отправили в очередную ссылку — в Казахстан, эти попечения возросли многократно: пять долгих лет супруги Пелих, рискуя жизнью и благополучием собственной семьи, отправляли одну за другой посылки с крупой, книгами, теплыми вещами, поддерживали отца Вениамина в письмах.
После смерти архимандрита Вениамина (1955 г.) духовным отцом Татьяны Борисовны стал епископ Афанасий (Сахаров), который находился в ссылке в подмосковных Петушках. Однако в 1962 году скончался и владыка Афанасий. И с этого времени до своей кончины Татьяна Борисовна окормлялась у отца Кирилла (Павлова), насельника Троице‐Сергиевой Лавры.
В начале 1950 года митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем отец Тихон был переведен в Ильинский храм г. Загорска.
Когда с 1918 года началось разорение Лавры, центр богослужебной жизни Сергиева Посада переместился в приходские храмы, которые посещались оставшейся братией монастыря. Монахи пели на клиросах. До 1934 года основным храмом братии была Воскресенская церковь в Каличьей слободе. После ее закрытия богослужения продолжались в Ильинском храме. 21 июня 1941 года Совет депутатов города Загорска издал постановление о закрытии последнего действующего храма в городе, однако, утром объявили о начале войны. В Ильинском храме перед иконой преподобного Сергия отслужили молебен «о победе над супостатами». Вопрос о закрытии Ильинского храма больше никогда не поднимался.
Когда на Пасху 1946 года Успенский собор Троицкой обители готовили к открытию, Ильинский храм, как пишет очевидец протодиакон Сергий Боскин, «поделился книгами, аналоями, подсвечниками, свечами, коврами, отпустил регента с хором, звонаря…».
Отец Тихон пришел служить в Ильинский храм несколько позже. Перед ним как бы была поставлена задача создать «благоприятную атмосферу» для нового настоятеля храма протоиерея Всеволода Шпиллера, который должен был вернуться из эмиграции. Отцу Тихону предстояло встретить заграничного батюшку и помочь ему войти в русскую жизнь и русское церковное служение.
Протоиерей Тихон Пелих
Отец Всеволод приехал с семьей в Россию в феврале 1950 года и был назначен инспектором Московской Духовной Академии и настоятелем Ильинского храма. Отец Тихон был назначен сослужителем отцу Всеволоду, которого он, благодаря своей душевности, с первых шагов на родной земле окружил теплом и заботой. Они прониклись взаимным уважением и любовью. Общее служение много дало им обоим, между ними возникли настолько теплые доверительные отношения, что на протяжении всей жизни они трогательно помогали друг другу. И даже скончались почти одновременно, с разницей в несколько месяцев. Когда отца Всеволода через год перевели служить в Москву, он просил патриарха Алексия I назначить на его место именно отца Тихона. Так батюшка стал настоятелем Ильинского храма. Кроме того, Святейший назначил его духовником учащихся Московских Духовных Академии и Семинарии. Сколько будущих пастырей нашей Церкви отец Тихон наставлял, благословлял на монашеский путь, исповедовал, венчал! Его ревностное служение Церкви Христовой было отмечено многими церковными наградами, включая митру. Патриарх Алексий I относился к отцу Тихону с исключительной теплотой. Увидев впервые благообразного и очень древнего, как ему показалось, старца, Святейший со свойственным ему юмором спросил: «Батюшка, не митрополит ли Филарет Вас посвящал?» (имея в виду святителя Филарета). Так за отцом Тихоном и укрепилось прозвище «Филаретовский батюшка». Пастырский авторитет отца Тихона ценила и братия Троице‐Сергиевой Лавры: духовники присылали к нему людей за советом, молодые монахи и послушники обращались за наставлениями.
Вспоминает протоиерей Владимир Воробьев, настоятель Николо‐Кузнецкого храма в Москве, ректор Свято‐Тихоновского Гуманитарного Университета, который познакомился с отцом Тихоном в 60‐е годы: «В Загорске жила одна тайная монахиня. Её звали Нина Николаевна, а в схиме — Мария. Я её знал. Она ходила на исповедь к отцу Тихону, а когда скончалась, отец Тихон её отпевал; я тоже был на отпевании. Это была моя первая встреча с отцом Тихоном. Тогда, помню, я подошел к нему под благословение. Позже я неоднократно ездил в Ильинский храм и был несколько раз дома, исповедовался у батюшки. Отец Тихон удивительно ласково меня принимал и беседовал со мной… Но самое значительное в этих встречах с отцом Тихоном произошло накануне моего рукоположения. Я учился в Семинарии, и, когда нужно было готовиться к принятию сана, полагалось принести справку от духовника, о том, что нет препятствий к рукоположению. Мне очень хотелось получить такую справку от отца Всеволода Шпиллера. Обычно все шли к отцу Кириллу исповедоваться, а мне хотелось — от отца Всеволода. Приезжаю, прошу его об исповеди перед хиротонией. Отец Всеволод подписал мне эту справку, а исповедовать меня не стал, сказав, что исповедовал меня много раз и не обязательно снова исповедоваться. Но накануне хиротонии у меня возникло сильное желание исповедоваться, а поехать к отцу Всеволоду уже не мог, и тогда пошел я к отцу Тихону, даже без всякой надежды: не знал, застану ли его в храме, удастся ли это сделать. Отец Тихон оказался в храме, вернее, в домике, где он жил около храма, когда служил. Он исповедовал меня очень‐очень долго, за всю жизнь. И эта исповедь осталась в моей памяти. Он почти ничего не говорил, почти ничего не спрашивал, но так молился, что было очень легко обо всем ему рассказывать… та исповедь мне запомнилась именно потому, что как‐то душа открылась, и все само вспомнилось, всплыло в памяти, и я смог открыть ему душу…».
Протоиерей Тихон Пелих
Вспоминает Екатерина Тихоновна Кречетова (Пелих): «В нашем доме бывало много духовенства и мирских, самых разных людей и по роду занятий, и по образованию, и по положению в обществе. Приходили и ранним утром, и днем, и даже ночью… Папа никому не отказывал. Особенный наплыв посетителей чувствовался летом, когда, кроме москвичей и местных, в Лавру приезжали богомольцы из дальних городов и весей и останавливались в нашем доме на несколько дней. Бывало, отец Тихон еще не вернулся из храма, а в нашем садике, в беседке, в доме уже толпятся люди — устанавливается очередь… Мама как‐то умела всех принять и занять: одному даст интересную книгу, другого накормит и напоит, с третьим побеседует, посочувствует и успокоит. Если человек торопится, посоветует написать отцу письмо. Можно сказать, что к отцу Тихону ехали и писали со всех концов земли русской… В редкие дни и часы досуга, когда отец Тихон бывал дома и не ждал посетителей, помню его или молящимся или размышляющим над книгой… Летом папа очень любил грозу и всегда старался наблюдать, примостившись в саду под каким‐нибудь кустом, и только встревоженные призывы мамы возвращали его домой. Зимой папу привлекали морозные звездные ночи, иногда он звал и меня «попутешествовать» по мерцающему небу. Он прекрасно знал астрономию и много интересного рассказывал во время таких прогулок, а главное, ему можно было задать любой вопрос и всегда получить ответ, полный духовного смысла… Надо сказать, что он всегда был в курсе всех событий и новостей как церковных, так и общественно‐политических. Следил за всем, что происходило не только в стране, но и в мире. Вспоминается такой эпизод: папа просматривает свежие газеты, именно просматривает, как всегда, схватывает самое важное в данный момент и сокрушенно качает головой, вздыхает и медленно истово крестится. Спрашиваю: «Что‐то случилось?» А он отвечает, что гибнут люди, льется человеческая кровь. Он всегда жил Церковью. Круг церковных праздников был кругом его жизни, а иначе он просто не мог и не умел. Каждый праздник, особенно двунадесятый, он переживал как космическое событие, происходящее здесь и сейчас, и основательно готовился к нему: прочитывал службу наступающего праздника, выделяя особо какую‐то стихиру или прокимен, близкий его сердцу, пропевал его и размышлял часто вслух о таинственном смысле празднуемого события…».
Осенью 1979 года по независящим от него обстоятельствам отец Тихон вышел за штат. Он трагически переживал разлуку с приходом, с храмом, где прослужил тридцать лет. Но батюшка, несмотря на преклонный возраст, сохранял бодрость духа и уверял, что будет проситься служить на любом приходе. Несмотря на 84‐летний возраст и многие недуги, отец Тихон был бодр и силен духом. Он говорил: «У меня еще столько сил, чтобы служить Богу и людям». И Господь возложил на Своего пастыря новое послушание — трудный подвиг старчества.
Вынужденный уехать из Сергиева Посада, отец Тихон стал служить в Храме Покрова Пресвятой Богородицы села Акулово в Подмосковье, настоятелем которого до сего дня является протоиерей Валериан Кречетов, который и пригласил батюшку к себе. Здесь отец Тихон помогал исполнять требы, и, как обычно, множество людей приезжало к нему на исповедь, за советом и утешением.
Протоиерей Тихон Пелих
«Пути Промысла Божия неисповедимы, — делится своими горестными раздумьями протоиерей Валериан Кречетов. — Последние годы жизни отца Тихона — удивительный пример для всех нас. Он много потрудился для Православной Церкви: хранение антиминсов, душепопечительство… Самое главное — безраздельное служение Церкви, как сказано: «Всем сердцем, всею душею, всею мыслию». Он был известен архиереям, Патриарху. Большая часть духовенства, если не сказать, все духовенство, прошедшее тогда Духовные школы Троице‐Сергиевой Лавры, знало его. «Венчальный батюшка» — звали отца Тихона в те годы. Всех, почти всех батюшек венчал отец Тихон… Так вот, после этого, при всем содеянном им, — изгнание из родного храма, в котором он так беззаветно трудился. Когда я узнал, что его как бы отстраняют, я этого не понял. Думаю: «Что же это такое? Как же это может быть?!» Я дерзнул пригласить отца Тихона к себе на приход. Батюшка согласился. Конечно, тут тоже враг приступил. Это так просто не бывает. Потом эти люди поняли свою ошибку». Отцу Валериану пришлось общаться с мальчиком, который видел духовный мир. Причем, ребенок не мог знать этого, так как семья его была не церковная. Он видел Ангелов, видел нечистых. Он говорил, что когда поют «Иже Херувимы…», весь храм наполняется Ангелами, а Алтарь — пламенем: «Там только огонь, там ничего не видно». А об отце Тихоне он говорил: «А этот батюшка — святой. Когда он ходит, с ним все время ходит Ангел. Когда он исповедь принимал, с ним тоже Ангел был. Когда исповедники становились на колени перед ним, то в это время от них все бесы убегали».
У отца Тихона было величайшее смирение и непостижимое терпение. Он все выслушивал, и никогда в нем не было даже тени нетерпения или возмущения. Отец Тихон как бы учил своим примером: все, что мы делаем в храме, и, вообще, если что‐то доброе делаем, то это милость Божия к нам, а не какой‐то наш труд. Он до последнего своего дыхания служил Богу.
Прожив долгую многотрудную жизнь, отец Тихон Пелих скончался 17 июля 1983 года. Незадолго до кончины батюшки в Отрадное приехал протоиерей Владимир Воробьев. Узнав от отца Валериана, что о. Тихон очень плох, они вместе пошли причащать его. Батюшка лежал на своей постельке без сознания. Когда о. Валериан и о. Владимир запели «Тело Христово примите, Источника бессмертного вкусите», батюшка Тихон громким голосом, не открывая глаз, произнес: «Миром Господу помолимся». И дальше сразу: «О свышнем мире…» — и начал произносить мирную ектению. Отец Тихон будто бы ничего не видел, он пребывал в Небесной Церкви. Батюшка причастился таким замечательным образом и потом опять погрузился в забытье. Екатерина Тихоновна Кречетова (Пелих) говорила, что «забытье» отца Тихона было кажущимся: «После ухода отца Владимира и отца Валериана я стала читать благодарственные молитвы вслух, и во время чтения предпоследней молитвы выронила книжку. Пока я ее поднимала, отец Тихон продолжил вслух чтение с того места, где я остановилась». Екатерина Тихоновна, будучи неотлучно с отцом Тихоном в последние дни, засвидетельствовала, что «забытье» не было потерей сознания, это было нечто другое… Им творилась непрестанная молитва до последнего вздоха, временами она прорывалась вслух и батюшка пел «Богородице Дево, радуйся…».
Последние три дня отца Тихона причащали ежедневно. Его последний день на земле был воскресный. С утра, пока совершалась Божественная литургия в храме, отец Тихон не закрывал глаз, ничего уже не говорил, лишь взглядом спрашивал, когда слышал благовест и звон к Евангелию и на «Достойно есть…». По окончании литургии пришел священник со Святыми Дарами и причастил отца Тихона в последний раз, это было в 12 часов дня. А в 15 часов он скончался. Это было 17 июля в канун праздника преподобного Сергия. Парастас накануне отпевания отца Тихона возглавил настоятель Богоявленского патриаршего собора протопресвитер Матфей Стаднюк. Он же произнес надгробное слово, в котором отметил особую любовь отца Тихона к пасомым. Отпевание совершил митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий в Покровском храме села Акулово.
Для многих, по сей день чтущих память старца, он был и остается «батюшкой Тихоном», родным, близким, все видевшим наперед, готовым разделить с каждым бремена невзгод, тревог, душевной бесприютности.